|
10 слов об Армении
|
|
| Диляра | Дата: Суббота, 16.06.2012, 22:10 | Сообщение # 1 |
 Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 824
Статус: Offline
| 
Иллюстрации Гегам Варданян
Как правило, общение начинается со слова. Общение со страной словом заканчивается. Тем, которое потом всплывает в памяти первым. Оно у каждого свое. 10 воспоминаний. 10 историй. 10 слов об Армении. Первым было — Аствац. Он дал человеку кар, чтобы тот мог построить тун. Всю свою кянк человек учился и создал тар, чтобы писать. Добывал снунд, чтобы есть. Во время застолий он пил гини, пел ерг и был бари к ближнему. И было это сирун. И было так всегда.
аствац — бог
Елена Калашникова
переводчик, публицист
Москва, Россия
В Армении ощущаешь себя ближе к Богу. Конечно, таково воздействие гор, разреженного воздуха, пейзажей, древней цивилизации… А еще тумана, застилающего долину, встретившихся нам молодых бычков, промелькнувшей в окне рощицы аккуратных деревьев, валунов по обочинам дороги. Все выше и выше, куда-то в облака. Взгляд устремляется вверх, где туман и очертания гор, и тут же, подобно мячику, скатывается в надежную долину, расстилающуюся справа. Когда в ушах начинает особенно отчетливо звенеть, я боязливо закрываю глаза, но тут же открываю. А вдруг в эти моменты оберегающей слепоты пропущу нечто важное, поданный мне знак? Он может быть всюду — в скупом цвете холмов, в количестве белых придорожных столбиков, во взгляде так и не встреченного пастуха… И я вслушиваюсь, всматриваюсь, впитываю строгое великолепие этого края, достойного нового Ортеги-и-Гассета. Он отдаст дань природной педагогике и народному костюму, и в его путевых заметках, как в озере Севан, отразятся боль, мудрость и величие Армении. В горах, где так близок Аствац, мое сердце.
кар — камень
Ефим Бершин
поэт, прозаик
Москва, Россия
Сначала Ной, открыв окно ковчега, выпустил ворона. И я не понял, зачем.
— Зачем ты выпустил ворона, Ноах? — спросил я. — Что он нам принесет?
— Он принесет нам слово, — ответил Ной. — А если он принесет нам слово, мы сразу поймем, есть ли что-то в мире, кроме воды.
Ворон летал долго. Он улетал и возвращался. И опять улетал. Наконец он вернулся и, распластав крылья над ковчегом, заглушил рокот волн долгим раскатистым словом: «кар-р-р». «Кар!» — прокричал ворон. И это означало, что он увидел не просто сушу, он увидел камень.
И от этого слова произошло много других. Иногда первая глухая буква терялась, и получалось «ар-ар». То есть солнце. А порой в конце слышалось «т». И получилось «ар-ар-ат». И именно к этому слову-камню причалил наш ковчег.
Ной оказался прав. Но он не знал еще, что Бог использует слово не только для спасения жизни, но и для ее уничтожения. И никогда не объясняет, за что.
— Кар! — крикнул ворон.
— Кар! — повторил Ной.
— Кара! — откликнулись горы, разрушая землетрясением города и села.
— Кара! — кричали древние персы, загоняя не только людей, но и целые церкви в чрево камня.
— Кара! — столетиями неслось над Россией, когда то с Востока, то с Запада приходили люди для того, чтобы сжечь все живое.
Иногда так хочется захлопнуть окно ковчега!
|
| |
| |
| Диляра | Дата: Суббота, 16.06.2012, 22:12 | Сообщение # 2 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 824
Статус: Offline
| тун — дом
Елена Черникова
прозаик, драматург, журналист, преподаватель
Москва, Россия
Я черепаха-сирота, комик-урод; оставлена земными родичами; дом всегда со мной: выйти не могу, взять к себе — некуда. Прибита к дому.
Полвека втуне пропадает страшная жажда дома на две черепахи, но из кожи не выйдешь, мой дом приращен, и неси его, черепаха-сирота. И несу. Ты — урод, сирота. Столько любви нет на земле.
Вечное втуне, тщета, безнадежность, порву на летящее, прицельное, горячее в и старинный армянский тун. Порву, и в небесном доме встретимся, люди, черепахи. И я, сирота, перестану лить бесконечные слезы, втуне веками каменевшие на ледяном открытом воздухе космоса бездомных.
«Жизнь — это путь домой», — сказал американец Мэлвилл, писатель. Знал. Откуда, интересно? Он, видимо, тоже был черепахой.
Полвека течет из глаз горючий, послушный, мокрый натрий на корявый кальций панциря, и схватываются они в сердце, и оно тверже углерода. Нечеловеческая это химия вышла у вас, ребята. Алмазное проклятие сиротства.
Армяне говорят: где крепко строишь, там жить не будешь. Правда это. Правда. Мой панцирь крепче стали: бездомье черепахи-сироты, а сирота никогда не живет, но слепо, втуне, поводя тонкой дурацкой шейкой, ищет самый большой на свете тун.
…И когда слезы кончаются, рыдаешь сухо в колючий куст, потом кровью на песок, потом молчишь, наконец, и ничего не говоришь, ибо никто не поймет, и никто не может рыдать так долго, а потом сухо, а потом кровью, только сирота-черепаха.
Тун мой, тун, где ты? Возьми черепаху.
кянк — жизнь
Лина Жельониене
работник языковой школы
Каунас, Литва
В Армению я влюбилась еще до того, как увидела эту страну. А одного слова так мало, чтобы написать об этой стране и ее жителях. Кто был здесь, поймет меня.
Если думаете, что знаете про жизнь уже все, если вам по душе немецкая пунктуальность, если вы любитель дорожных правил, если всегда заранее договариваетесь с другом о встрече — живите, как жили, и ни в коем случае не вздумайте ехать в Армению. Но если чувствуете, что где-то есть люди, которые помогут узнать настоящий вкус жизни — сразу берите отпуск и покупайте билет в Ереван. Я никогда не жалела о том, что в один прекрасный день так и сделала.
Мне невероятно повезло: до своей поездки я познакомилась в интернете с Айком из Еревана. Если сделать много клонов Айка и хоть по одному дать каждой туристической фирме страны, туристы бы съели все фрукты и овощи, посмотрели фильм «Мимино», узнали все про армянские тосты и влюбились бы в Армению так, как это сделала я еще до приезда сюда. Все бы сразу поняли, что с друзьями надо целоваться при встрече, а встречаться — утром, днем и вечером. На улице, дома, в кафе, в парке. Все поняли бы, что насытиться можно до еды, что гулять приятно как днем, так и ночью, ни о чем не беспокоясь. Вы — гость. Вам так легко, просто, вкусно, приятно, интересно, неожиданно, тепло и солнечно!..
Посетив Армению впервые, я поняла, что до этого не знала вкуса абрикоса, ценности дружбы и величия Арарата. Приехав во второй раз, я нырнула в холодные воды Севана и попробовала тутовую водку, в третий раз — навестила хороших друзей, а в четвертый — танцевала на свадьбе того самого Айка, который познакомил меня с Арменией еще до приезда сюда. Жизнь хороша. А если хоть один раз в году ездить в Армению — просто прекрасна.
|
| |
| |
| Диляра | Дата: Суббота, 16.06.2012, 22:16 | Сообщение # 3 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 824
Статус: Offline
| тар — буква
Михаил Визель
литературный критик, переводчик, редактор
Москва, Россия
В Армении всех гостей обязательно везут в Ошакан — на могилу создателя армянского алфавита Месропа Маштоца, рядом с которой разбит чудесный «сад букв»: небольшой цветник, где пышные травы и узловатые дерева, выросшие из армянской почвы, оплетают каменные изваяния в виде букв армянского алфавита.
Я видел немало великолепных садов — Александровский, Петергоф, Шенбрунн, виллу Памфили, Центральный парк. Все они сделаны с тщанием, любовью и выдумкой. Но ни в России, ни в Америке, ни в одной из стран Европы не может быть ничего, подобного ошаканскому «саду букв». Потому что ни общая для всех западноевропейцев латиница, ни общая для всех восточных славян кириллица не в состоянии так передать неразрывное единство «духа и буквы» древней армянской культуры, как это делает уникальный армянский алфавит. Итальянец не может сказать «мой алфавит», потому что он делит его с людьми совершенно другого менталитета — немцами или скандинавами. Армянин может.
В позапрошлом году мне посчастливилось передать итальянскому поэту карабахский журнал, где были опубликованы переводы его стихов. Он был потрясен не только тем фактом, что его стихи интересны людям, которым приходится ежедневно решать множество проблем, далеких от европейской поэзии, но и самим видом этих переводов, их графическим обликом. Он признался мне, что не подозревал, насколько грозно, весомо могут выглядеть эфемерные строки его стихов. Недаром Мандельштам сравнивал буквы армянского алфавита с «кузнечными клещами». Этот образ может показаться грубоватым, но он совершенно точен. Созданные святым Месропом Маштоцем 36 букв — это материальные предметы, оставляющие отпечаток на всем, к чему прикасаются.
снунд — еда
Себастьян Кравчик
дизайнер
Мюнхен, Германия
Меня зовут Себастьян, и, должен признаться, я — чревоугодник. Для меня еда — подарок, увлекательное путешествие, история, которую рассказал человек, приготовивший ее.
Я приехал в Армению, сошел с трапа самолета, было шесть утра. Друзья встретили меня тепло, радостно, угостили обильным завтраком, который не имел ничего общего с европейским представлением о первой утренней трапезе. Еды было много, что, безусловно, стало наилучшим сюрпризом для меня и моего желудка. Я не знал, с чего начать. А самое главное — не знал, когда закончить. Чем дольше мы ели, тем полнее становился стол. Казалось, места для нового блюда на нем уже нет, но его все равно находили. Настоящий рай! Все, я говорю вам, все было восхитительным! Сыр, острое мясо, тушеные овощи, плов с изюмом, лаваш… Новые вкусы, ароматы и сочетания. Немного жирно на мой вкус, но армяне познакомили меня с отличным решением этой проблемы — водкой! Прекрасная идея. Утром?.. И к этому тоже я быстро привык.
У армян каждая трапеза — семейный праздник. Это помогает сохранять семью сплоченной, настраивает на общение. И неважно, являетесь ли вы членом этой большой семьи. Если вы обедаете с ними, вы — один из них.
Армяне! Я действительно надеюсь, что многие люди начнут обедать, как вы, наслаждаться едой, как вы, делать из каждой трапезы событие, как это делаете вы. Я знаю точно: сам я стал носителем этой культуры и собираюсь распространять ее.
|
| |
| |
| Диляра | Дата: Суббота, 16.06.2012, 22:17 | Сообщение # 4 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 824
Статус: Offline
| гини — вино
Игорь Ширяев
психолог, путешественник
Москва, Россия
Когда я собирался поехать в Армению, мне сообщили, что отказываться выпить за едой в дружеской компании — равносильно тому, чтобы оскорбить человека, обидеть доброжелательного, гостеприимного хозяина и его семью. К тому же друзья сказали, что при всем при том в Армении нет вытрезвителей. Совсем нет! Поэтому я ехал в эту страну не с лучшим настроением по поводу алкоголя. Я и так пить не люблю, а насильно тем более.
И вот я в Армении. Наступает тот самый страшный момент — на столе вино. Доброжелательные хозяева за приятной беседой говорят мне, что по-армянски вино называется «гини». Гини — это нежность и страсть, гини — это радость и здоровье, гини — это Армения! Так говорят хозяева… С ужасом (ведь я почти не пью дома, а в Армении нет вытрезвителей!) я пробую гини и вдруг понимаю, что на самом деле никто не заставляет меня пить. А гини — это не просто вино, но нечто иное и большее. Вкусное, нежное, очень натуральное и слегка пьянящее, дарующее хорошее настроение! И чего я боялся?! Теперь мне понятно, почему в Армении нет вытрезвителей. А зачем? Если после вина человеку не плохо, а хорошо. С того момента в моей жизни появилось гини. Настоящее гини — это Армения!
ерг — песня
Равиль Бухараев
поэт, прозаик, драматург, историк и переводчик
Москва, Россия
Это было смутное время распада, когда и я разучился осязать родное вещество жизни: сердце онемело, и я перестал различать покой и движенье. Шахматная, расчерченная на прямоугольные делянки, застеленная мелкой снежной порошей Араратская долина, куда занесло меня печальным журналистским промыслом по дороге на Лачин, простиралась до края возможного. И студеное пространство отзывалось на осознание душевной опустошенности — пустотою же, в которой едва угадывалось тихое, но неукротимое борение бытия: свет-любовь против тьмы-тяжести.
Я, как и все, хотел тепла и счастья, и поминался мне из другой жизни летний, вечнопрочный, слезно-родниковый Гегард и река Азат, звучащая в нерушимом ущелье звонким именем, до странности совпадающим с родным мне татарским, песенным словом «воля»… И вдруг, в студеной смуте происходящего, постиг и я, что нет ничего во всем распятом вокруг мире спасительней родимой песенной воли, которая в невыразимых слезах утешения одна и остается с тобою, когда все остальное отбирают обманом и силой…
«Ер» — так звучит слово «песня» по-татарски. «Ерг» — так отзывается она своим звездным армянским именем-названьем, растворяя в слезах возвращенного детского счастья заматеревшее эго и устанавливая то земное единство — вселенское родство, роднее которого не бывает. И сердце, и оно может очнуться, как звезда пульсирующая, излучающая в студеный мрак мироздания любовь-родство; звезда вечная, ибо топливо ее — время. Так уходит горе, и ничего другого не остается для радости, как только заполнить опустевшее пространство. Потому что любовь — это сострадание, и человек — это сострадание, и сила человека — только сила сострадания. Так и ерг — навсегда в душе и сердце, даже если больше не осталось ни сил, ни слов.
|
| |
| |
| Диляра | Дата: Суббота, 16.06.2012, 22:18 | Сообщение # 5 |
|
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 824
Статус: Offline
| бари — добрый, доброта
Григорий Потоцкий
скульптор, президент Международой академии доброты
Москва, Россия
Впервые я близко столкнулся с армянами в 1974 году. В Грузии, даже не в Армении. Я гулял по центру Тбилиси, когда познакомился с 14-летним мальчиком Арамом. И он мне сказал: «Григорий, ты же гость. Приходи к нам в гости! Пообедаешь, отдохнешь». Я страшно удивился (я боюсь всего незнакомого, чужого), но подумал: денег у меня нет, и, в конце концов, я не девушка, что со мной может случиться? Мы пришли в типичный тбилисский дворик. Через весь двор высоко в небе висело белье на веревках. Домишки двухэтажные как бы вскарабкиваются друг на друга, потому что место возвышенное. Отец мальчика, в прошлом авиаконструктор, был на пенсии. Подрабатывал сапожником. Какой же меня ждал стол! Так все было обильно и вкусно. Меня уложили поспать на часок, отдохнуть после обеда. Как же, я же гость! Потом накормили снова, расспрашивали о Молдавии, откуда я приехал, об Одессе, где учился… Я ушел пораженный таким участием, такой добротой к чужому человеку. Спустя тридцать лет, когда настало трудное время, я установил в Карабахе свой символ доброты — скульптуру «Одуванчик». Потом создал портрет Арама Хачатуряна, памятник Параджанову. Я встречал армян повсюду. Для них нет границ. Они несут добро, жизнерадостность, любовь, трудолюбие. Они живут по всему миру потому, что они добрые.
сирун — красиво, красавица
Лидия Григорьева
поэт, сценарист, культуролог
Лондон, Великобритания
Есть два пласта воспоминаний. Конкретные, житейские: замечательные красивые люди, красавец Арарат, непередаваемая красота Гарни и Гегарда, изумительная красота старинных армянских миниатюр в древних рукописях Матенадарана. Прекрасные лица прихожан в Эчмиадзине, обращенные к католикосу, лицо которого тоже освещено изнутри особой, благородной, нисходящей с небес красотой. Мне довелось поцеловать его руку. И это одно из самых ярких воспоминаний о моих поездках в Армению. Мне долго казалось, что все армяне — поэты и художники. Так сложился там мой круг общения.
А есть сокровенные воспоминания сердца. Это слезы, неостановимо хлынувшие из моих глаз, когда в одной из ереванских мастерских прекрасный армянский художник по просьбе друзей запел древние духовные гимны. Сердце мое откликнулось и изошло слезами. Это было просветление и очищение души от наслоений сиюминутности и тщетности нашего повседневного существования. По силе благородного воздействия на душу, как мне кажется, очень близки к религиозным гимнам и многие армянские песни. И главная для меня, от первых же звуков которой сжимается сердце, — «Ов сирун, сирун…».
Некий человек однажды сказал мне: «Ты поэт, потому и идеализируешь нас, армян. А ведь среди нас есть и злые, и нечестные люди!» А где их нет? Но они уходят с земли бесследно. А в веках остается красота, творимая красивыми и благородными людьми. И у каждого из них в сердце живет его единственная красавица, будь это возлюбленная, жена или дочь. Или мать. Или родина…
|
| |
| |
